Перевод статьи Джо Наварро (Joe Navarro): Правда о детекции лжи

Очередной перевод статьи Джо Наварро (Joe Navarro). Оригинал статьи Вы можете найти тут: “The Truth About Lie Detection”.

Джо Наварро (Joe Navarro)-бывший агент ФБР, сегодня независимый консультант и специалист в области невербальной коммуникации и языка телодвижений. Сегодня на русский язык переведены две его книги “Громче слов. Как понять невербальные сигналы” и “Я вижу о чем Вы думаете”.

Его сайт www.JNforensics.com, так же он ведет колонку ««Spycatcher» на сайте«Psychology today».

Статья очень интересная, из нее можно сделать много выводов.

Итак, статья…

Правда о детекции лжи.

Мы делаем это каждый день, но большая часть из нас делают это только наполовину правильно.

Опубликовано 15 марта 2012, Джо Наварро в Spycatcher.

«Что является правдой в теме детекции лжи?» Это вопрос, который я часто задаю, он один из самых запутанных, поскольку каждый день мы даем оценку другим людям, будь мы дома, на работе или в любой другой социальной ситуации. Спустя годы, после моих письменных работ или лекций, я пытался поделиться своим мнением об этом важном вопросе. И я пытаюсь сделать это снова здесь.

Как могли сказать лучшие исследователи и в соответствии с моим собственным опытом в качестве специального агента ФБР (теперь в отставке), детекция обмана является очень сложной.  Каждое исследование, проведенное с 1986 года, после того, как известный ученый Пол Экман, первым написал об этом, смогли продемонстрировать, что мы, люди в выявлении лжи показываем результаты не лучше, чем на уровне случайности (Экман и О’Салливан 1991, 913-920; Гранхад и Стромвол 2004, 169; Манн и Вридж 2004). Это означает, что если Вы будете подбрасывать монету в воздух, то результаты, в действительности, будут похожи на результаты определения лжи.  И когда действительно, небольшое количество людей оказывается лучше в детекции лжи, чем другие, они показывают результаты только не значительно превосходящие случайность. Фактически, те, кто действительно хорош в определении лжи, оказываются точными только в 60% случаев, и это обозначает, что в  40% случаев они ошибаются, и Вы не захотели бы сидеть перед такими людьми в суде, когда они оценивают Вас.

К сожалению, много людей пошли этим путем и заявляли себя, в качестве экспертов в определении лжи и на протяжении многих лет это оказывало влияние на профессионалов и общественность в очень значительной степени.  Я слышал комментарии присяжных, как они считали, что свидетели врали, основываясь лишь на том доказательстве, что «слышали где-то: если Вы дотрагивается до носа-Вы лжете». Так же я говорил с большим числом представителей правоохранительных органов, которые были убеждены, что они эксперты в выявлении лжи. Они вводили в заблуждение сами себя, так же, как и присяжные или другие профессионалы. Факт, я все время вижу Джуги Джуди (ТВ звезда), кто говорит «Я знаю-Вы лжете», я чувствую раздражение (в отличии от нас она имеет законную привилегию, в то время, как большинство из нас за это были бы осуждены за клевету). Что она или другие люди не осознают, так это то, что констатировали Экман, Де Пауло, Франк, Манн, О’Салливан, Вридж и прочие-нет единого поведенческого индикатора лжи.

Очень многое в выявлении лжи базируется как на вербальных (речевых), так  и невербальных признаках и один человек должен был бы иметь компетенцию в области психологии, антропологии, социологии, криминологии, юриспруденции, социобиологии, нейробиологии, психиатрии, анатомии, физиологии, коммуникации, зоологии, этнографии, приматологии, лингвистике, языкознании, грамматике (это названия не многого), для понимания глубины того, что стоит за обманом и как выявить это.  К счастью, были и те, кто мог применить широкий дисциплинарный подход к изучению лжи, но очень печально, что их было не много.

В 1971 году, когда я впервые начал изучать предмет, я слышал заявления отдельных лиц, о том, что они в состоянии определить ложь, основываясь на таком поведении, как кто-то избегает зрительного контакта, поднимает взгляд и смотрит вправо-вверх, дотрагивается до губ, чистит одежду или проявляет определенные микро-выражения. Преподаватели, как из правоохранительных органов, так и и из научных заведений, выступали и читали лекции нам, молодым агентам ФБР о лжи и вооружались видео кого-то, кто дотрагивался до своего носа, закрывал рот, когда врал, или же демонстрировал знаки презрения, и представляли их, как научные доказательства обмана. Они ошибались, и так же они не были корректны, утверждая свою правоту-это лишь анекдотичные эпизоды, которые нам показывали, были абсолютно не научны. Это любопытно, но это не научно и абсолютно не достоверно. В других ситуациях, когда кто-либо использует  аналогичное поведение, для снижения стресса или напряжения, вызванного различными обстоятельствами (например, на допросе в полиции, или когда человек беспокоится опоздать на работу, стоя в пробке), эти люди не врут, но их никогда не показывают.

Когда я начинаю оглядываться назад, на то, что было написано с 1970 года, у меня возникают вопросы к проведенным исследованиям.  И это не потому что исследование не проводилось должным образом, но скорее потому, что эксперименты реально не были доведены до конца. Более 40 лет, отличные исследователи изучали ложь в лабораториях, используя студентов колледжей. Используя тщательно продуманные схемы экспериментов они просили участников врать о том, что они видели на телевизионном экране (скорре-всего в данном случае речь идет о классических экспериментах П.Экмана, когда он просил испытуемых, которым показывали сцены страшных операций  говорить, о том, что они видят позитивные сцены таким образом, что бы их никто не заподозрил-прим. мое) или взять и спрятать деньги и врать об этом, и если они были  успешны, они могли оставить их себе . Затем наблюдатели опрашивались на предмет того, кто врал или говорил правду и их точность составила примерно 50-60%. Эти эксперименты, в то время, были очень показательными и их проводят до сих пор. Есть только одна проблема: «стерильность» лабораторий и использование студентов колледжей, по моему мнению далеки от реальности.

Я говорю это не с целью критики исследователей, потому что я думаю, они честно пытались выяснить, как выявить ложь. Часть из них я знаю лично и восторгаюсь , как долго они занимались этим вопросом и насколько понятны некоторые из их экспериментов. Но что я спрашиваю, является оценкой того, насколько то, что мы видим в лаборатории,  является аналогом ситуации в реальной жизни. И я вынужден сказать, что не является.

В отличии от того, что мы видим по телевизору, большинство допросов, проводимых правоохранительными органами (а фактически 97% всех полицейских интервью) проводились ночью или в плохо освещенных условиях на улице, где шумно, много отвлекающих факторов и много других факторов, далеких от идеальных, в отличии от лабораторий (Шефер и Наварро, 2004, 3-13).

В то время, как в лабораторных экспериментах использовались студенты колледжей, большая часть наших тюрем не содержит именно студентов. Эти эксперименты в лжи, насколько я знаю, не включали таких индивидов, которые являются психопатами (1% американцев, согласно Роберту Хэру), или же кто является клиническим антисоциопатом (около 4-6% американцев, но около 60-70% популяции тюрем); так же они не использовали «белых воротничков»-мошенников или аферистов, в этих экспериментах, кто по-сути является закоренелыми лжецами. Так же большинство исследований не учитывает, что в 30-40% арестов (вместе с последующим допросом) алкоголь и наркотики являются дополнительным фактором, и если Вы когда-либо проводите такое интервью, оно будет очень сильно отличатся от экспериментов, которые проводятся  в лабораториях.

Так же не проводились тесты людям, которые находились в стрессе во время поездки, например с теми, кто находился в аэропорту в ожидании задержанных рейсов (что имеет серьезные последствия) или с теми, кто испытывает стресс при проведении допроса в полицейском участке, в окружении полицейских с пистолетами и наручниками, и где их будущее буквально находится в руках незнакомцев, обладающих властью, и они не окружены людьми с папками и в белых халатах.

Я потратил карьеру допрашивая шпионов и террористов, так же, как и преступников, и я все еще жду, когда исследователи проведут тесты с обученными офицерами из русского ФСБ или кубинской секретной службы. Проводя данные интервью, я могу утверждать, что они не похожи на допросы со студентами колледжей. Эти интервью, никогда не проводились ни с членами банд или мафиозными главами, о они, конечно, отличались бы от экспериментов со студентами колледжей. Фактически, большая часть людей, кто допрашивался в судебной обстановке не были похожи на студентов колледжей, в лабораторных условиях. Студенты колледжей не являются теми людьми, кто живет и выживает используя ложь, аналогично аферистам, шпионам, рецидивистам или тем, кто совершает преступления повторно. Эти люди учились мастерству лжи и обмана, т.к. их жизнь зависит от этого.

Аналогично, в колледжских лабораториях те, кто проводил допросы не были похожи на офицеров разведки и допросы не проводились в неблагоприятной обстановке или в запретных зонах мира. Нельзя сравнивать, интервью в колледже с допросами людей в домашних условиях, где может присутствовать побитая жена, когда Вы интервьюируете ее мужа под действием наркотиков, когда еще три ребенка кричат Вам, что бы разрешили их отцу идти. Те лабораторные эксперименты еще нужно провести в вечернюю смену ( с 6 вечера до 2 утра), как это происходит у многих офицеров силовых структур. И не только эти моменты оказывают влияние. Большая часть интервью проводилась, когда человек удобно сидел, а для патрулирующих офицеров наоборот, большая часть допросов (исключая те немногие, которые проводились в полицейском участке или телевидении) проходили, когда люди стояли.

Так же вызывает беспокойство расхождение между приоритетами сотрудников правоохранительных органов (кто пытается получить факты, что бы расследовать убийство и нуждается в информации  для этого и стремится выполнить требования «следственного» устава) и теми допрашиваемыми, кто стремится скрыть, то что знает, пытаясь избежать каких-либо последствий. Существует динамическое взаимодействие, которое происходит в комнате допросов, между офицером и подозреваемым в виде невербального контакта, поскольку каждый получает информацию от другого и реагирует на нее. Эти эффекты и близость участников в процессе интервью отличает следственную ситуацию от экспериментов, где не значительно взаимодействие между наблюдателем и опрашиваемым. И конечно же, нет никаких экспериментов которые могут воспроизводить ситуацию, результатом которой может быть пожизненное заключение или смертная казнь. Итак, потому что люди очень чувствительны к исходным условиям и ситуационному контексту, я думаю, будет трудно признать:  то, что мы видим в процессе эксперимента в лаборатории со студентами колледжа соответствует тому, что мы видим в реальной жизни, когда дело доходит до обмана.

Недавно начался разговор о наличии машин, обнаруживающих обман, основывающихся на сигналах лица и глаз. В связи с этим,  я хотел бы спросить: а что на счет остальных частей тела, которые так же передают информацию? Кроме того, я хотел бы спросить: как эти машины были испытаны и проверены: так же с использованием студентов?

Я должен сказать, что за эти годы, многими исследователями чрезмерное внимание уделялось лицу в поиске ключей к определению обмана, в ущерб другим частям тела. На самом деле, я утверждаю, что слишком большой акцент уделялся именно лицу, в то время, как годы опыта и тысячи допросов, учат нас, что нужно учитывать все тело, что бы более точно читать человека.

Поиск сигналов обмана только на основании микро-выражений лица представляется сомнительным и достаточно бесплодным. Микро-выражения могут быть показателем внутренних эмоциональных реакций, которые подавляются, но что они представляют собой? Уважаемый Пол Экман, который ввел термин микро-выражения, сказал в своей книге «Психология лжи», что микро-выражения редки и они «не проявляются часто» (1985 Экман, 131, 165).

Плюс, как сказали прочие исследователи, не существует единых признаков, указывающих на обман (Мацумото и. al. 2011, 1-4). Я обеспокоен тем, что машины, которые сосредоточены исключительно на лице, без сомнения пропустят другую информацию от тела (потение, нервные движения рук и т.д.) или произведут много ложных срабатываний , потому что негативные эмоции преобладают в тех местах, для которых  такие машины и предназначались: аэропорты (стресс во время путешествий, стресс людей подвергнутых обыскам или неудобным опросам) или в полицейском офисе.

Я думаю, мы должны прислушаться к таким экспертам, как Пол Экман, Белла Де Паоло, Марк Франк, Морин О’Салливан, Олерд Врий, Джуди Бергун, что нет никакого единого поведения, характерного для обмана и что выявить ложь очень трудно (Наварро, 2008, 205-208). И это, конечно может включать в себя микро-жесты, такие, как насмешка или презрительный взгляд, которые являются просто презрением и не обязательно указывают на обман. То, что были сделаны фотографии лгущих людей, демонстрирующих признаки презрения, является интересным, но опять же такие ситуации являются эпизодичными и потому в большей степени анекдотичными. Если Вы проведете достаточно допросов людей на улицах, где присутствует большое количество полиции из-за высокого уровня преступности, то Вы будете видеть презрение довольно часто, так же как и в тюрьме или при взаимодействии с уличными бандами.

Что я могу сказать относительно детектора лжи? Это машина очень точна, поэтому полиграфологи относятся к нему с благоговейным трепетом, относятся к нему, как к инструменту, и все же она не выявляет обман. Подождите, что? Это правда. Полиграф (машина для определения лжи-примечание мое), не является по-сути детектором лжи и так называемый «инструмент» никогда не обнаруживал ложь. (Форд 1996, 221-236). Он просто отмечает изменения физиологических реакций на фразу или вопрос, но он не обнаруживает ложь и он этого сделать не может. Я повторяю, он не может этого сделать.

Именно полиграфолог интерпретирует результат и Ваши реакции, а так же принимает решения присутсвует или нет обман. Это прежде-всего человеческий фактор, не отличающийся от того, что мы обсуждали выше.  В этом суды нашли субъективный элемент (именно в этом причина того, почему результаты полиграфа не могут использоваться в суде) и почему у Американской Академии наук было мало слов для возможности использования полиграфа в своем официальном докладе о полиграфе в 2002 г.

Что качается других уловок, в том числе машин, которые читают поведение глаз или проводят анализ стресса в голосе, я опять же ошеломлен тем, как много людей убеждены в том, что эти машины действительно работают. Эти тесты после испытаний показали, что они действительно не обнаруживают обман.

Значимость этой темы:

Тема обмана не была бы чем-то большим, чем просто любопытством, если бы не имела таких серьезных последствий. Исторически, и даже еще совсем недавно, на людей оказывали давление, заключали в тюрьму, преследовали по суду и даже казнили, когда те, кто наделен властью, считали их лгущими или соучастниками, основываясь на их языке тела. К сожалению, очень много людей признались в преступлениях, которых никогда не совершали, лишь потому, что кто-то не правильно интерпретировал их.

Цена, которую мы заплатили за веру в нереалистичные ожидания и веру в надежность обнаружения обмана через невербальные признаки или при использовании других средств, являются следующими:  в 261 случае оправданий, ДНК осужденного не присутствовало на месте преступления (это был кто-то другой, совершивший преступление),  но во всех тех случаях 100% следователей  и прокуроров не смогли обнаружить правду. Они были не просто результатом случайности (например, 50 на 50), они были на 100% неправильными (Наварро, 2011).  Они были настолько уверены, что поведение и заявления, которые они видели, было ложью, что они не могли признать правду. Это цена ложной веры в то, что мы способны обнаружить обман.  Хуже то, что в 25% случаев оправданий по результатам исследования ДНК, люди давали ложные признания. Это забавная вещь о насилии и давлении со стороны окружающей среды, показывающая, что даже невиновные  могут признаться в преступлениях, которые не совершали, только для того, что бы остановить процесс допроса (Кассин 2004, 172-193).

Выводы:

Мы все заинтересованы в обнаружении обмана, в конце концов никто не хочет инвестировать в нового Бернарда Бедоффа или встретиться с Тедом Банди . Но мы должны быть реалистами в отношении того, что мы можем обнаружить, как предупредил нас Пол Экман десятилетия назад (Экманн 1985, 165-178). Это касается сотрудников правоохранительных, судебных органов, врачей и обычных людей, заинтересованных в этой теме. Так же я надеюсь на то, что в будущем исследователи рассмотрят, кто проверен, где они проверены и как проверены, и дать нам более точное мнение относительно того, кто на самом деле способен обнаруживать обман и при каких обстоятельствах.

Я был учеником великих инструкторов в моей профессиональной карьере, и они научили меня, как использовать невербальные сигналы, что бы понимать мысли, чувства, желания и намерения других людей. В судебных процессах, я смог использовать эти знания не столько для определения лжи, но скорее для определения проблемы или беспокойства, основанного на  вопросах, что я задавал. Это позволило мне выявить невиновных, обнаружить преступную деятельность, раскрыть неизвестных заговорщиков и содействовать следствию. Но в конце, и это является предостережением, не зависимо от того, какая техника используется для определения лжи, единственный путь для определения правды это проверка и подтверждение каждой отдельной деталь того, что кто-либо сказал. И это правда о выявлении лжи.